В седьмой строфе этот гимн продолжается – он адресован тем, «кто бодро встал к труду!».
В восьмой строфе гимн труженику получает достаточно дидактическое завершение: это гимн тому, кто с успехом завершил свой труд.
Тщательно проследив за тем, как звучит слово «труд» в разных строфах, можно подкрепить это наблюдение внимательным рассмотрением всех слов, которые рифмуются с ним. Просматривая текст с этой целью, мы убеждаемся, что только в одной строфе это слово не связано с рифмой. Как же выглядят рифмы к такому важному, можно сказать, текстообразующему слову? «Жгут» – «труд»; «когда» – «труда»; «трудом» – «дом»; «поездов» – «трудов»; «труды» – «следы»; «в трудах» – «в веках»; «звезду» – «к труду». Лишь в восьмой строфе слово «труд» внутри строки и не имеет рифмы.
Итак, только одна строфа не нуждается в поддержке рифмы – гимн завершен. В пользу гимна говорит и обилие восклицательных знаков, которые к тому же связаны с этим словом или рифмами к нему. Автор оснащает такое важное для него слово не только рифмой – иногда, хотя и очень скупо, он прибегает и к эпитету. Но чаще это не эпитет к самому слову «труд», а к тем «аксессуарам» труда, которые и доказывают его победоносность. Эпитеты касаются прежде всего «воплощенных трудов». Слово «труд» – священнее для него всех остальных, хотя они ярки, хотя они «блестят, горят и жгут».
Завершая беседу по поводу стихотворения, можно с полной уверенностью сказать, что жанр его – гимн. Как и всякий гимн, он декларативен, помпезен, торжествен. Но эти-то качества и характеризуют данный жанр, выделяя его из многих жанров лирики, в большинстве своем отличающихся большей камерностью и интимностью.
Однако сам Брюсов гораздо больше любил исполнять перед аудиторией другой свой гимн, который называется «Хвала Человеку». Обратим внимание, что слово «Человек» в нем – с большой буквы.
Ученики обдумают ответы на задания учебника, которые также приведут их к выводу, что перед ними гимн. Можно даже обсудить вопрос, почему изо всего обилия жанров в творчестве Брюсова мы обратились к его декларативным гимнам. Этому может помочь и добавление, которое возможно в сильных классах, – обращение к еще одному стихотворению «Век за веком».
Взрывают весенние плуги
Корявую кожу земли, —
Чтоб осенью снежные вьюги
Пустынный простор занесли.
Краснеет лукаво гречиха,
Синеет младенческий лен…
И снова все бело и тихо,
Лишь волки проходят, как сон.
Колеблются нивы от гула,
Их топчет озлобленный бой…
И снова безмолвно Микула
Взрезает им грудь бороздой.
А древние пращуры зорко
Следят за работой сынов,
Ветлой наклоняясь с пригорка,
Туманом вставая с лугов.
И дальше тропой неизбежной,
Сквозь годы и бедствий и смут,
Влечется, суровый, прилежный,
Веками завещанный труд.
Прочитайте в классе стихотворение и задайте ученикам вопросы:
Какие эпитеты характеризуют труд в этом стихотворении?
Почему, говоря о смене веков, автор указал только на одного героя – Микулу? Попробуйте решить, почему изо всех богатырей Древней Руси автор вспомнил лишь одного этого героя.
Автор ценит и созидательный труд, и победоносные бои. Как вам кажется, что больше привлекает его внимание и симпатии?
Какой стихотворный размер использован в этом стихотворении?
Определите жанр этого произведения.
Конечно, в данном случае возможны другие вопросы и обращение к другим дополнительным стихотворным текстам. Может быть, вы используете вопросы, которые приводятся ниже:
В каких жанрах юный Брюсов испытывал свои силы?
Какие жанры его лирики произвели на вас наиболее сильное впечатление?
Какое свойство лирики Брюсова кажется вам как читателям самым важным?
Каким стихотворным размером пользуется поэт в знакомых вам стихотворениях?
Без Константина Дмитриевича Бальмонта трудно себе представить знакомство с лирикой серебряного века. В учебнике помещено лишь одно его стихотворение. Напомним учителю, что можно хотя бы во вступительном слове обратиться и к другим текстам.
Прочитаем очень известное стихотворение, в котором поэт характеризует свое творчество.
Я – изысканность русской медлительной речи…
Я – изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты – предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
Я – внезапный излом,
Я – играющий гром,
Я – прозрачный ручей,
Я – для всех и ничей.
Переплес многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая —
Все пойму, все возьму, у других отнимая.
Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя и в других,
Я – изысканный стих.
Можно ли, обращаясь к двум стихотворениям, говорить о богатстве и разнообразии жанров поэзии серебряного века? Обращение к лирике Бальмонта в контексте суждений о жанре дает возможность показать: даже не обращаясь к конкретным признакам конкретного жанра, мы убеждаемся, что каждое стихотворение несет ярко выраженные приметы индивидуальности содержания и формы. Нас жанр интересует прежде всего как демонстрация богатства формы, вариации которой неисчислимы и не всегда имеют точные наименования.
Предложим несколько вопросов для беседы по этому стихотворению:
Какое слово повторяется в стихотворении несколько раз? Как вы это объясните?
Как вы оценили своеобразную исповедь поэта? Это выражение его уверенности в своих творческих возможностях или характеристика особенностей стиха?
Каким размером написана каждая из строф стихотворения?
Какие художественные приемы, использованные в стихотворении, вы заметили в первую очередь? Как вы думаете, почему?
Можете ли вы после чтения стихотворений Бальмонта объяснить, почему именно его стихи вызвали создание множества романсов и других музыкальных произведений?
«Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарёв), как писали не раз, «высокоодаренный поэт, который… создавал «поэзы» дурного вкуса». И дело тут не в конкретных неудачах». Так начинается крохотный раздел учебника, посвященный этому поэту. Зачем же нам в школе говорить о жанрах в его творчестве? Прежде всего затем, чтобы показать удивительное богатство творческих поисков и в то же время пошутить над достаточно очевидной неразборчивостью, «сбоями» вкуса.
Не имея возможности сколько-нибудь обстоятельно останавливаться на жанрах, которые использовал и отчасти изобретал, создавал Северянин, можно просто перечислить их «набор», познакомив с оглавлением хотя бы тома избранных стихотворений. У него есть «Серенада» с подзаголовком «Хоровод рифм», многочисленные сонеты, поэзы, идиллии, октавы, симфонии, интродукции, романсы, «квадраты квадратов», «кензели», «эскизы», «Медальоны» (стихотворные портреты великих людей), «дизели»… Вряд ли учитель сам сможет разобраться в специфике формы некоторых изобретенных поэтом жанров. Но то, что их было придумано и создано много, то, что часть этих жанров отличалась силой эмоционального воздействия, бесспорно.
Можно просто дать краткую информацию, обозначая созданные Северяниным жанры, можно показать обилие и отчасти излишества в этом каскаде, в этом калейдоскопе форм. Напомним, что все-таки перед нами поэт, которого, пусть только однажды, «выбрали» в Политехническом музее, при огромном скоплении публики, «королем поэтов».
Редьярд Киплинг до сих пор очень популярен. О нем и его читателях можно сказать многое. Напомнив о прозе, знакомой с детских лет, скажем несколько слов и о лирике Киплинга. Не имея возможности широко ее представить, попробуем использовать наличие хороших и разных переводов его стихов.
Перед учениками в учебнике-хрестоматии два перевода стихотворения «Если…» («If…»). В учебнике предлагается ответить на ряд вопросов, которые помогают оценить и форму перевода, и предпочтительность одного из вариантов с точки зрения вкуса юных читателей.
Самое интересное при работе с сопоставлением переводов – это стремление учеников при ответе соотнести содержание, как они его поняли, и оценку формы, в которую оно отлилось у каждого из переводчиков. Практически очень многие никак не могут воспринять эти два перевода как одно-единственное произведение. И, надо думать, у них есть для такого решения веские основания.
Высокая оценка стихотворения, согласие с благородством и мужеством его нравственных установок, даже увлеченность класса текстом и способность спорить по поводу превосходства одного из переводов – результат нашей педагогической удачи.
Как ни сложны сведения этого краткого раздела, все же он увлекает многих читателей, а следом за ними и учеников.
